Вечер долгий

Оле Гришиной

Пока в незатейливой кофемолке
вращаются жернова,
да будет щедрее мой вечер долгий,
где щурится на каминной полке
насмешливая сова.

Покуда я в мире моем келейном
хозяйка своим словам,
найдется, кому на призыв «налей нам»
наполнить бокалы густым глинтвейном,
плеснув через край и вам.

Покуда не кончил свое плетенье
божественный шелкопряд,
да хватит нам сил для любви и лени,
вот здесь, у огня, где трещат поленья
и рукописи горят.

​

​

ВЕРБЛЮДУ МОЕГО ДЕТСВА

Где дети роются в песке

и крошки голуби клюют, 
стоит в неведомой тоске

бетонный крашеный верблюд.

​

Велосипеды колесят,

снуёт вокруг прохожий люд... 
Ему уже за пятьдесят,

а он стоит тут, как верблюд.

​

Вечор, стаканами гружён,

он алкашам даёт приют. 
Порой он слышит ругань жён,

бетонный опытный верблюд.

​

Ночами тут в сырой тиши

подростки курят коноплю, 
дыша парами анаши,

им улыбается верблюд. 

А если сквозь рассветный сон

заслышит шепоты «люблю», 
до странной робости смущён,

вдруг зарумянится верблюд,

​

прерывисто вдохнёт туман,

и вновь уйдёт в свою тоску, 
где бесконечный караван

бредёт, качаясь, по песку.